Дуэль между Лермонтовым и Мартыновым произошла у подножья Машука в 4 километрах от Пятигорска. Место дуэли было обозначено небольшой каменной пирамидой специальной комиссией с участием первого биографа М. Ю. Лермонтова проф. Висковатого только в 1878 и 1881 годах, после опроса извозчика, перевозившего тело Лермонтова, и показаний других современников, сделанных по памяти.
Памятник Лермонтову на месте дуэли
В 1901 году, к шестидесятилетию со дня смерти поэта, начался благотворительный сбор средств на сооружение памятника, который решили установить на месте дуэли. Раньше здесь стоял деревянный оштукатуренный памятник. В 1907 году на месте дуэли поставили бюст поэта, а в 1915 году скульптор Б. М. Микешин изготовил памятник, который и сейчас стоит на месте убийства поэта. Памятник представляет собою обелиск с бюстом Лермонтова, окруженный скорбными фигурами грифов, сидящих на каменных столбах, соединенных цепями. Около памятника имеется доска с описанием предшествующих дуэли событий и самой дуэли. Текст надписи составлен В. А. Мануйловым и отредактирован писателем А. Н. Толстым.
Описание хода дуэли, показывающее, что по существу это была не дуэль, а подлое убийство, дано в дневнике современника Лермонтова А. Я. Булгакова, опубликованном в 1948 году.
«Назначен день, час дуэли, выбраны секунданты. Когда явились на место, где надобно было драться, Лермонтов, взяв пистолет в руки, повторил торжественно Мартынову, что ему не приходило никогда в голову его обидеть, даже огорчить, что все это была одна только шутка, а что ежели Мартынова это обижает, он готов просить у него прощение, не токмо тут, но везде, где он только захочет!.. Стреляй! Стреляй! был ответ исступленного Мартынова. Надлежало начинать Лермонтову, он выстрелил на воздух, желая всё кончить глупую эту ссору дружелюбно, не так великодушно думал Мартынов, он был довольно бесчеловечен и злобен, чтобы подойти к самому противнику своему и выстрелил ему прямо в сердце. Удар был так силен и верен, что смерть была столь же скоропостижна как выстрел. Несчастный Лермонтов тотчас испустил дух! Удивительно, что секунданты допустили Мартынова совершить его зверский поступок. Он поступил противу всех правил чести и благородства и справедливости. Ежели он хотел, чтобы дуэль совершилась, ему следовало сказать Лермонтову: извольте зарядить опять ваш пистолет. Я вам советую хорошенько в меня целиться, ибо я буду стараться вас убить. Так поступил бы благородный, храбрый офицер. Мартынов поступил как убийца».
В настоящее время нет сомнения в том, что убийство Лермонтова было организовано по указанию свыше. Ведь недаром, по словам флигель-адъютанта Николая Первого Лужина, царь, получив известие о смерти Лермонтова, сказал: «Собаке — собачья смерть».
А убийца Мартынов, который по законам того времени должен быть сослан да каторгу, был прощен лично царем и «по высочайшему указанию» «присужден» к так называемому «церковному покаянию».
Гибель Лермонтова была встречена передовыми представителями русского общества как убийство. В. Г. Белинский с горечью писал Н. X. Кетчеру: «Вот тебе несколько новостей: Лермонтов убит наповал, на дуэли. Оно и хорошо, — саркастически намекая на истинную причину гибели поэта, продолжал он,- был человек беспокойный, и писал, хоть хорошо, но безнравственно, что ясно доказано Шевыревым и Бурачком. Взамен этой потери, Булгарин все молодеет и здоровеет, а Межевич подает надежду превзойти его и в таланте и в добре».
А в письме к В. П. Боткину Белинский указывал, что «мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина».
Ю. Ф. Самарин, сообщая в письме И. С. Гагарину о смерти Лермонтова, рассказывает: «Подробности тяжелы. Он выстрелил в воздух, а его противник убил его почти в упор. Эта смерть, вслед за гибелью Пушкина, Грибоедова и многих других, наводит на самые грустные размышления».
Еще определеннее высказался князь П. А. Вяземский: «В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Людвига Филиппа. Второй раз не дают промаха…»
И, наконец, А. И. Герцен перечисляет целую серию преступлений царского правительства, которое систематически истребляло цвет передовой русской литературы.
«История нашей литературы,- пишет он,- или мартиролог, или регистр каторги. Даже те, которых правительство пощадило, погибают, едва распустившись, спеша оставить жизнь…
Рылеев повешен Николаем.
Пушкин убит на дуэли, тридцати восьми лет.
Грибоедов зарезан в Тегеране.
Лермонтов убит на дуэли, тридцати лет на Кавказе. (Ошибка. Лермонтов был убит в возрасте двадцати семи лет, В. С).
Веневетинов убит обществом, двадцати двух лет.
Кольцов убит своей семьей, тридцати трех лет.
Белинский убит тридцати пяти лет голодом и нищетой.
Полежаев умер в военном госпитале после службы солдатом на Кавказе в течение восьми лет.
Баратынский умер после двенадцати летней ссылки.
Бестужев умер на Кавказе совсем еще молодым после каторжных работ в Сибири.
К этому списку надо добавить еще Одоевского, который, после отбытия каторги в Сибири, был сослан на Кавказ рядовым и погиб здесь.